Владимир Высоцкий в артели старателей «Лена»

 

  Владимир Высоцкий прилетел в Бодайбо в середине июня 1976 года вместе с председателем артели Вадимом Тумановым. Был теплый, солнечный день. Я и водитель стояли на площадке перед старым зданием аэропорта, опираясь на штакетник у калитки и наблюдали за тем, как пассажиры выходили из самолета и направлялись в нашу сторону. В середине этой растянувшейся цепочки прибывших и шли Вадим Иванович и Высоцкий. Владимир Семенович был в короткой легкой куртке, свитере, джинсах, с зачехленной гитарой в руке. Из аэропорта сразу поехали к нам на базу. Первый день провели в Бодайбо, показали гостю город и его окрестности. Прошли по скверу перед зданием «Лензолото», зашли на местный базарчик на берегу Витима. Рассказывали ему о том, что из себя представляют месторождения золота, как его добывают, что из себя представляет современная старательская артель и в каких местах работают участки артели «Лена». Основным рассказчиком был Вадим Иванович. Надо сказать, что рассказчиком он был потрясающе ярким, интересным. Высоцкий же был довольно сдержан, не слишком многословным и весьма обыкновенным. Вопреки моим ожиданиям при простом общении ничто не выдавало в нем того человека, который писал и пел потрясающие по силе песни. Он старался больше спрашивать и очень внимательно слушал собеседников. Следующие по приезду в Бодайбо два дня мы провели на участках артели –

Барчике и Хомолхо. Барчик был новым месторождением. Там еще три месяца назад стеной стояла тайга, а сейчас мы уже добывали там золото. Летом на машине из Бодайбо туда было не добраться. Надо лететь до поселка Перевоз и оттуда на вездеходе ехать до Барчика. Чтобы попасть оттуда на Хомолхо, надо по воздуху возвращаться в Бодайбо и оттуда на

машине ехать полтораста километров на этот участок. Чтобы сэкономить время мы использовали вертолет, который позволял нам приземляться прямо на участках. На Барчике и Хомолхо Высоцкий облазил все, что только было можно успеть

за то непродолжительное время, которое у нас было. Туманов знакомил его с многими старателями и Владимир Семенович сколько было можно подробно с ними беседовал. Он интересовался всякими необычными историями, необычными эпизодами из их жизни, а ведь многие из них прошли колымские лагеря. Примечательна в этом плане история создания

Высоцким песни про речку Вачу. Рассказывая ему всякую всячину из своей артельской жизни, мы мимоходом упомянули ему про нашу шахту на Ваче и среди прочего, характеризующего это месторождение, сказали любимую

фразу тех кто там работал - «я на Вачу еду плачу, еду с Вачи хохочу». Сказали мимоходом и забыли. А Высоцкий не забыл. Эта фраза, плюс пара дней в старательской среде, и вот он выдает замечательную балладу про речку Вачу. Кто слышал эту песню и хорошо знает старательское житье-бытье, может оценить, как точно и глубоко схватил Владимир Семенович этот, до

того момента абсолютно неведомый ему пласт жизни, его образы, лексику, суть. Высоцкому удалось даже самому постоять на промывке песков. Ему объяснили что и как надо делать и он с азартом подрезал мощной струей воды грунт на столе промприбора, перебуторивал его и выбрасывал чистые валуны в отвал. При этом у меня было ощущение, что он делал это с каким то особым вдохновением и удовольствием. На Хомолхинском участке в помещении столовой Высоцкий пел для

старателей. Пел он с полной отдачей, на пределе физических возможностей. Пел два часа без перерыва. Небольшое помещение было забито людьми до отказа. Неведомо как узнали и успели приехать на этот вечер люди даже из

Кропоткина. Это был незабываемый день для всех, кто там присутствовал. Возвращаясь в Бодайбо вертолет сделал посадку в Апрельском, около памятника жертвам Ленского расстрела. У нас был план показать Высоцкому еще один наш участок на реке Бирюса, в Восточных Саянах. Это месторождение было обнаружено также давно как и Хомолхинское - в середине 19 века и с тех пор там, также как и на Хомолхо, все еще добывали золото. Туда надо было добираться сначала поездом из Иркутска до Нижнеудинска. А уже оттуда самолетом на участок. Прилетев в Иркутск, мы некоторое время провели в здании аэропорта. Мы, человек десять, стояли плотным кружком. Вокруг была обычная в летнюю отпускную, каникулярную, советскую пору человеческая суета. Мы стояли беседуя. Никакого объявления по радио о том, что в здании аэропорта находится Владимир Высоцкий, естественно, не было. Мы стояли недалеко от входа, и народ сновал туда-сюда, обтекая нас. Довольно быстро люди заметили Высоцкого. Заметили и начали останавливаться. Вскоре вокруг нас собралась довольно большая толпа. Видимо, уже просто увидеть живого Высоцкого вот так запросто в Иркутском аэропорту было большим событием в их жизни. Кое-кто из них подходил и спрашивал будет ли Высоцкий выступать в Иркутске. Глубокой ночью от Иркутского вокзала отходил наш поезд, на котором мы должны были добраться до Нижнеудинска. Когда мы ждали поезд в вокзале, к нам подошли несколько гаишников. Они на дежурстве и узнали, что тут Высоцкий, и специально приехали попросить у него автограф. Кроме удостоверений у них ничего с собой не было и Высоцкий расписался прямо на удостоверениях. Поезд был проходящий, стоял в Иркутске несколько минут. Мы быстро прошли в глубину спящего вагона и заняли два свободный купе. Прошло совсем немного времени как поезд отошел от перрона и я все еще стоял в полутемном, пустом коридоре. Ко мне подошел человек и сказал, что он шеф-повар из вагона-ресторана, и что он узнал, что в поезде едет Владимир Высоцкий. Он сказал, что очень хочет покормить Высоцкого. «Это же такое раз в жизни бывает и то если очень повезет!» Есть ночью, конечно, никто не стал, но сам по себе случай очень показательный в том смысле, как много значил для людей Владимир Высоцкий. К сожалению, вылететь из Нижнеудинска на Бирюсу мы не смогли. Горы бы закрыты плотными облаками и погода была нелетная. В ожидании погоды мы сидели на небольшой базе артели. Когда метеорологи дали окончательный отбой, завбазой Константин Семенов, в прошлом капитан дальнего плавания, с энтузиазмом предложил всем идти париться в его баньку. Баней был небольшой, совершенно темный, насквозь прокопченный сарай, который протапливался по-черному. Вадим Иванович довольно брезгливо заглянул внутрь, коротко обозвал Костю нехорошим словом и

отказался. Отказались идти в эту пещеру и другие. Один лишь Высоцкий пошел париться вместе с капитаном. Прошло довольно много времени. Мы стояли на улице когда из бани показался Владимир Семенович. Его лицо было настолько перемазано сажей, что все покатились с смеху. Оказалось, что парясь в темноте, он то и дело нечаянно касался грязных стен и когда вышел в раздевалку и начал вытираться, то размазал по телу пятна сажи.

Впрочем, этот случай никому не испортил настроения, хотя капитан получил от Туманова порцию крепких эпитетов. Принял критику в свой адрес Костя Семенов весело, без малейшего сожаления о случившемся.

  О приезде Владимира Высоцкого в старательскую артель «Лена» в Иркутскую область у меня сохранились представленные здесь мои фотографии.